ТАСС-ДОСЬЕ. 9 августа 2016 г. в больнице "Стони Брук" (штат Нью-Йорк, США) на 92-м году жизни скончался скульптор Эрнст Неизвестный.

Эрнст Иосифович Неизвестный родился 9 апреля 1925 г. в Свердловске (ныне - Екатеринбург) в семье Иосифа Моисеевича Неизвестного (1898-1979) и Беллы Абрамовны Дижур (1903-2006). Его отец во время Гражданской войны был белогвардейским офицером, затем несколько десятилетий работал в Свердловске детским врачом. Мать была писательницей.

В 1939-1942 гг. Эрнст Неизвестный учился в школе для одаренных детей сначала в Ленинграде (ныне Санкт- Петербург), а затем в эвакуации в Самарканде (Узбекская ССР, ныне Узбекистан). В 1942 г. в возрасте 17 лет записался добровольцем в Красную армию, был отправлен в военную школу воздушно-десантных войск в город Кушка (ныне - Серхетабад, Туркмения). В 1943-1945 гг. служил в войсках 2-го Украинского фронта. В апреле 1945 г. в Австрии был тяжело ранен, по ошибке признан погибшим и "посмертно" награжден орденом Красной Звезды.

В 1945 г. Эрнст Неизвестный преподавал черчение в военном училище в Свердловске, в 1946 г. учился в Академии художеств в Риге (Латвийская ССР, ныне Латвия). В 1947-1954 гг. обучался в Московском художественном институте им. В.И. Сурикова (ныне - Московский государственный академический художественный институт им. В.И. Сурикова при Российской академии художеств), также в это время посещал занятия на философском факультете Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова. Его дипломная работа, скульптура "Строитель Кремля Федор Конь", была выдвинута на соискание Сталинской премии и приобретена Русским музеем.

В 1955 г. был принят в секцию скульпторов московского отделения Союза художников СССР. В 1956 г. стал лауреатом Всемирного фестиваля молодежи и студентов за скульптуру "Нет ядерной войне!". В 1959 г. Эрнст Неизвестный выиграл конкурс на создание монумента Победы в Великой Отечественной войне (проект не был осуществлен). Также в конце 1950-х - начале 1960-х гг. скульптором были созданы работы "Мертвый солдат", "Самоубийца", "Адам", "Усилие" и др.

В 1962 г. первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев подверг резкой критике выставку художников-авангардистов "30 лет МОСХ" в Манеже. В присутствии свидетелей Эрнст Неизвестный, который в своем творчестве был далек от методов социалистического реализма, вступил в устную полемику с Хрущевым и попытался защитить экспонаты от нападок главы государства. В результате этого события скульптор на некоторое время лишился заказов.

В 1960-е и 1970-е гг. Эрнст Неизвестный создал 150-метровый рельеф "Монумент всем детям мира" в пионерском лагере "Артек" (1966), 970-метровый декоративный рельеф для фасада Московского института электронной техники (1971) и др. В 1968 г. он стал победителем международного проекта мемориала "Цветок лотоса" в честь строительства Асуанской плотины в Египте (установлен в 1971 г., высота 75 м). Одной из последних работ советского периода творчества стал надгробный памятник Никите Хрущеву на Новодевичьем кладбище (1974), созданный скульптором по просьбе семьи политика.

В 1976 г. Эрнст Неизвестный покинул СССР. В 1976-1977 гг. жил в Цюрихе (Швейцария), в 1977-2016 гг. - в штате Нью- Йорк (США). Читал лекции по искусству и философии в нескольких американских университетах, продолжал творческую деятельность. В конце 1980-х гг. создал цикл "Man through the Wall" ("Человек, проходящий сквозь стену").

С 1989 г. часто бывал в России. В 1995 г. в Одессе (Украина) был открыт памятник "Золотое дитя", в 1996 г. - мемориалы в Магадане ("Маска скорби" в память о жертвах политических репрессий) и Элисте ("Исход и возвращение", посвящен депортации калмыцкого народа в Сибирь), в 2003 г. - монумент "Память шахтерам Кузбасса" в Кемерове.

В Москве установлены его работы "Возрождение" (2000) и "Древо жизни" (2007). В 2007 г. в Перми был открыт памятник Сергею Дягилеву.

Эрнстом Неизвестным была создана статуэтка Орфея, которая вручается победителям телевизионной премии "ТЭФИ". Также по эскизу скульптора выполнена статуэтка "Золотой эльф", ей награждаются обладатели премии "Триумф" в области литературы и искусства.

Эрнст Неизвестный являлся автором графических работ (в том числе иллюстраций к произведениям Данте, Федора Достоевского и Сэмюэла Беккета, библейской Книге Экклезиаста и др.), ювелирных изделий. На русском языке были изданы письма скульптора, а также его книги "Говорит Неизвестный" (1984), "Кентавр" (1993).

С 1987 г. в городе Уттерсберг (Швеция) действует музей, посвященный творчеству скульптора. В 2013 г. Художественный музей Эрнста Неизвестного был открыт в Екатеринбурге.

Был награжден орденами "За заслуги перед Отечеством" III степени (1996), Почета (2000). Являлся лауреатом Государственной премии РФ (1995), Царскосельской художественной премии (1998).

Был дважды женат. Первая супруга - Дина Мухина, художник-керамист; дочь от первого брака Ольга. Вторая супруга - Анна Грэм, уроженка СССР, эмигрировавшая в США в 1980 г.

Ветхозаветные прочтения Эрнста Неизвестного

Художники книги ХХ века

Е.Л.Немировский

Биография Эрнста Неизвестного, родившегося в 1926 году в Екатеринбурге, изобилует парадоксами. Учился он на философском факультете Московского государственного университета, но закончил Суриковское училище ваяния и живописи и жизнь свою посвятил изобразительному искусству. В 1962 году на памятной выставке в Манеже он единственный осмелился возражать Никите Сергеевичу Хрущеву, когда тот учинил разнос художникам, отклонившимся от неприкосновенных и, казалось бы, незыблемых догм социалистического реализма. А некоторое время спустя тот же самый Неизвестный выполнил надгробный памятник для опального, отправленного на пенсию генерального секретаря.

Оставив Советский Союз, Эрнст Неизвестный уехал в Швецию, а сейчас живет в Нью­Йорке. Но душой он на родине, которую забыть не может и не хочет.

Парадоксально и творчество мастера. Миру он известен прежде всего как скульптор. Об одном из его проектов - монументах, посвященных памяти невинных жертв так называемого утопического сознания, много писали и говорили. Первый такой монумент уже стоит в Магадане.

Однако и в искусстве книги Эрнст Неизвестный также сумел сказать свое слово. Например, он иллюстрировал Данте Алигьери и Самюэля Беккета. Начинал же свой путь в этой области с «Преступления и наказания» Федора Михайловича Достоевского, проиллюстрировав издание, которое было выпущено в серии «Литературные памятники» издательства «Наука». Работа эта нравилась далеко не всем. Например, известный знаток искусства книги, член­корреспондент Академии наук СССР Алексей Алексеевич Сидоров (1891-1978) ее не воспринимал. Однажды я застал его рассматривающим только что вышедшие зеленые томики бессмертного романа. Он отложил их в сторону и сказал: «Сионистские упражнения!» Я не сразу понял, что это относится к иллюстрациям Эрнста Неизвестного, и заметил: «Бог с вами, Алексей Алексеевич! Как может быть сионистским что­либо, связанное с творчеством Федора Михайловича?» «Эрнст Неизвестный - сын московского раввина!» - пояснил А.А.Сидоров. Между тем антисемитом Алексей Алексеевич не был. Но и Эрнст Неизвестный ни к каким раввинам отношения не имел.

Что же касается «сионистских упражнений», то это определение еще можно было бы понять, если бы оно относилось его к последним книжным работам Эрнста Неизвестного, а именно к его иллюстрациям к книгам Ветхого Завета. Первой среди этих работ Эрнста Неизвестного были иллюстрации к «Екклесиасту», пожалуй наиболее противоречивой книге Ветхого Завета. Читаешь ее и ловишь себя на мысли: почему она вошла в состав Библии? Неужели церковные соборы, декларировавшие ее каноничность, не почувствовали поэтической вольнодумности автора «Екклесиаста», подчас противоречащей корневым установлениям религии?

Можно ли в уста Бога вкладывать слова, по сути отрицающие загробную жизнь? Например, такие:

Кто знает: дух

сынов человеческих

восходит ли вверх

или дух животных

сходит ли вниз, в землю?

И в другом месте:

Участь сынов

человеческих и участь

животных - участь одна:

как те умирают, так

и эти, и одно дыхание

у всех, и нет у человека

преимущества перед

потому что все - суета!

В 1996 году московское издательство со странным названием «Присцельс» выпустило в свет «Екклесиаст», сопроводив русский перевод библейского текста незаурядным эссе Якова Кумока «Черное солнце Когелет». Эссе этого писателя, родившегося в 1932 году в Минске, и в дальнейшем будут сопровождать ветхозаветные прочтения Эрнста Неизвестного.

Умное и нестандартное художественное прочтение издания «Присцельса» предложил талантливый художник­оформитель, живописец и поэт, выпустивший несколько книжек стихов, - Леонид Николаевич Рабичев.

«Екклесиаст» в издании «Присцельса» замечателен прежде всего во многом загадочными, заставляющими задуматься и в этом соответствующими тексту иллюстрациями Эрнста Неизвестного. Иллюстрации, можно смело сказать, конгениальны произведению. Их премьера состоялась одновременно и в книге, и на выставке, проходившей в октябре 1996 года в Государственном музее изобразительных искусств имени А.С.Пушкина.

Издательство «Присцельс» выпустило «Екклесиаст» на двух языках - русском и английском. Елизавета Нестерова, директор «Присцельса», говорила, что это двуязычие - мост между Америкой, где Неизвестный живет, и Россией, где осталось его сердце.

Надо сказать, что «Екклесиасту» повезло значительно меньше, чем, например, «Апокалипсису», который иллюстрировали многие прославленные мастера - от Альбрехта Дюрера до Сальвадора Дали. Поэтому так интересна нам работа Эрнста Неизвестного - едва ли не первая попытка сквозного иллюстрирования знаменитого произведения.

В издании «Присцельса» в само м тексте ветхозаветного произведения иллюстраций нет. Здесь мы найдем лишь отсылки к рисункам, которые перемежают русский и английский текст эссе Якова Кумока. Это полностью соответствует станковому характеру иллюстраций Э.Неизвестного, как бы являющих собой результат прочтения текста и вполне самостоятельных. Преодоление с большой буквы - основной смысл жизни художника, на пути которого к цели хватало всевозможных препятствий и неприятностей. Преодоление заложено им и в подтекст иллюстраций к «Екклесиасту».

Эрнст Неизвестный сделал общий двухстраничный фронтиспис­разворот к «Екклесиасту» и 30 иллюстраций. Каждая из них как бы дублируется, повторяется дважды, но не буквально. Сама иллюстрация, сравнительно небольшая, помещена на четной полосе и заверстана в оборку. Справа от рисунка помещен тот текст «Екклесиаста», к которому иллюстрация относится. Текст этот напечатан той же светлокоричневой краской, что и рисунок. А напротив, уже на нечетной странице, мы видим сильно увеличенный фрагмент иллюстрации, занимающий всю полосу, без полей. Это как бы позволяет акцентировать внимание читателей на отдельных деталях изображения - тех, которые художник, видимо, считает главными. Отметим, к слову, что иногда иллюстрация и ее увеличенный фрагмент меняются местами, первую мы видим справа, а второй - слева.

Илья Григорьевич Эренбург, еще в юные годы пытавшийся проникнуть в тайну «Екклесиаста», перефразировал в одном из своих стихотворений строки этого произведения:

Есть время камни

Собирать.

И время есть, чтоб их

В оригинале же это звучит так:

Время разбрасывать камни,

и время собирать камни,

время обнимать, и время

уклоняться от объятий.

В иллюстрациях Эрнста Неизвестного много камней. И среди них все же мельтешат и каким­то образом обитают человеческие фигуры.

Отметим и умелое использование двухкрасочной печати. Текст «Екклесиаста» напечатан черной краской - за исключением тех строф, к которым Эрнст Неизвестный сделал иллюстрации. На полях против этих строк сделаны отсылки к страницам, на которых помещены иллюстрации. В эссе же Якова Кумока, отпечатанном черной краской, коричневой воспроизведены цитаты из «Екклесиаста». А цитаты из других произведений, как авторских, так и народных, отпечатаны черными, но набраны курсивом. А коричневые названия параграфов заверстаны «форточками», причем часть текста выходит на боковое поле.

В «Екклесиасте» есть такие строи:

Берегись составлять много

томительно для тела.

Эрнст Неизвестный этому совету не последовал. Он продолжил чтение Ветхого Завета и порадовал читателей художественным прочтением и других его книг. За «Екклесиастом» последовала «Книга Иова», которая также вырывается за пределы библейского повествования своим своеобразным богоборчеством. Книгу выпустило в 1999 году то же издательство, которое, однако, сменило название и стало именоваться «Когелет»; так по­еврейски называется книга «Екклесиаст».

Два человека, живших в разное время и в разных странах, назвали это древнее повествование лучшей из книг, написанных не Земле. Одного из них - твердо стоявшего на земле философа и историка - звали Томас Карлейль (1795-1881), а другого - поэта и мечтателя, подчас осмеиваемого, а порой возвеличиваемого - Константин Дмитриевич Бальмонт (1867-1942).

Великие произведения человеческой мысли потому и великие, что созданы на все времена. Каждое поколение (а сколько их уже побывало на Земле!) находит в таких сочинениях что­то свое, близкое и понятное.

О чем, казалось, может сказать нашему современнику «Книга Иова», сочиненная много столетий назад безвестным древнееврейским мыслителем? Оказывается, может. И новое издание этой книги, предпринятое издательством «Когелет», - наглядное тому свидетельство. И в этом издании, кроме канонического текста «Книги Иова», на русском и английском языках помещено эссе Якова Кумока, который пронзительно толкует библейскую книгу, привлекая себе в помощь малоизвестные у нас источники, например апокриф «Завещание Иова».

В иерархии ветхозаветных книг «Книга Иова» стоит на 16­м месте - между «Книгой Эсфирь» и «Псалтырью». Но великий белорусский просветитель Франциск Скорина, замысливший в начале XVI столетия перевести Священное Писание на родной язык и напечатать его, начал свой издательско­переводческий подвиг именно с «Книги Иова», пропустив вперед лишь «Псалтырь», по которой в старину обучали грамоте. Чем же привлекло его это повествование?

У Создателя мира были со своим народом, который Священное Писание именует избранным, непростые отношения. Ветхий Завет, с одной стороны, и Новый Завет, с другой, по­разному рисуют облик Верховного Существа. В Ветхом Завете Создатель жесток, подчас несправедлив и злопамятен, в Евангелии - он многомилостивый и всепрощающий. В ту пору, когда писались первые книги Библии, поступки Создателя рода человеческого казались непредсказуемыми. Решения его сплошь и рядом имели трагические для человека последствия. Бог представлялся людям могучей и грозной силой, столь же суровой и немилостивой, как сама природа. Бог, по сути дела, и был природой, стихийной силе которой следовало беспрекословно покоряться.

Противоречия между Создателем и человечеством порой перерастали в острый конфликт. Одна из кульминационных конфликтных ситуаций - случай с Иовом. «Был человек в земле Уц, имя его Иов» - так начинается повествующая о нем книга. Точная географическая привязка здесь не нужна. Человек жил на Земле, и то, что случилось с ним, могло произойти с каждым из нас. Это был богобоязненный, но счастливый человек. Он свято соблюдал божеские и людские законы и никогда не противопоставлял себя закону. Господь даровал ему дружную семью, долголетие и богатство. Супруга родила ему семерых сыновей и трех дочерей. В Библии скрупулезно перечисляется состав многочисленных стад Иова - главного богатства кочевника: «Имения у него было семь тысяч мелкого скота, три тысячи верблюдов, пятьсот пар волов и пятьсот ослиц и весьма много прислуги…» Прислуга поставлена на одну ногу с бессловесной тварью - таково было веление времени.

Бог, который тогда был ближе к человеческой повседневности, чем сейчас, не мог нарадоваться на Иова, всегда и во всем ставил его всем в пример. В том числе и дьяволу, врагу рода человеческого. С сатаной у Бога тоже были сложные отношения. Ведь это его постоянный оппонент и собеседник, к словам которого он прислушивается.

Яков Кумок, написавший вдохновенное эссе о «Книге Иова», пишет о культе сатаны, которому «воздвигают храмы и курят фимиам». И приводит примечательные аналогии: «Сталин, Гитлер, Мао и Пол Пот, эти источники мирового зла, воспринимались в своих странах как божества».

Так вот сатана и надоумил Создателя подвергнуть Иова испытаниям. Когда Бог хвалил праведника, враг рода человеческого возразил: «Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле. Но простри руку твою и коснись всего, что у него, благословит ли он Тебя?»

Внял Бог словам дьявола и наслал на страну Иова вражеские полчища. Насильники вырезали верблюдов, угнали стада овец и ослиц. От прежнего богатства Иова не осталось и следа. Но и сделавшись нищим, праведник не возроптал; он по­прежнему продолжал славить Бога.

Опять пришел сатана к Создателю и стал смущать его: невелика беда потерять стада, надо наслать на Иова немыслимое горе, тогда он возропщет на Господа. И снова Бог внял доводам дьявола, решил доказать ему свою правоту. Когда сыновья и дочери Иова «ели и пили вино в доме первородного брата своего …большой ветер пришел от пустыни и охватил четыре угла дома, и дом упал на отроков, и они умерли».

Но Иов не возроптал. «Господь дал, Господь и взял!» - сказал он. И эти слова на веки вечные стали оправданием и объяснением утрат, выпадающих на долю человека.

И в третий раз сатана явился к Создателю. И снова Бог внял его доводам: наслал на Иова «проказу лютую от подошвы ноги его по самое темя его». Тело праведника покрылось язвами и струпьями. Его изгнали из города. Самые близкие люди отвернулись от него.

Яков Кумок точно и убедительно препарирует текст, вскрывает потаенный смысл произведения. Но, конечно же, не претендует на то, что его слово - окончательное. «Книгу Иова» будут еще многократно толковать и объяснять, пока существует род человеческий, и искать в ней ответ на многие мучительные вопросы.

Завершилась история Иова вроде бы благополучно. Создатель вознаградил праведника за терпение. Он снова стал богатым человеком. Новая жена родила ему семь сыновей и трех дочерей. А было праведнику в ту пору 140 лет. Он жил еще долго, радуясь жизни и восхваляя Создателя, и умер 248 лет от роду. Но можно ли и должно ли забывать о несправедливости и о бессмысленной гибели своих близких?

Обо всем этом размышляет в своем эссе Яков Кумок, а в иллюстрациях - Эрнст Неизвестный, толкуя высказывания Иова и его друзей. «Книга Иова», пожалуй, самая богоборческая среди всех ветхозаветных книг. Человек в ней представлен равным Богу, конечно, не по могуществу и возможностям, а по силе мысли. «Человек праведнее ли Бога? И муж чище ли Творца своего? Вот, Он и слугам своим не доверяет и в Ангелах Своих усматривает недостатки», - такими вопросами задаются герои книги.

По страницам ее раскиданы мысли, одна другой крамольнее. Например: «Он (это говорится о Боге) губит и непорочного и виновного. Если этого поражает Он бичом вдруг, то пытке невинных посмевается». И претензии к Создателю в равнодушии к судьбам его детей: «Земля отдана в руки нечестивых; лица судей ее Он закрывает. Если не Он, то кто же?»

Что можно противопоставить бедам и напастям, извечным спутникам человеческого существования? Силу духа, убеждение в своей правоте - отвечает автор «Книги Иова».

Эрнст Неизвестный в иллюстрациях и Яков Кумок в своем эссе еще раз показывают бессмертие «Книги Иова», ее злободневность и актуальность и в наши сугубо меркантильные и, казалось бы, отстраненные от вечных проблем времена.

«Книгу Иова» иллюстрировали многие замечательные мастера, в числе которых, например, Уильям Блейк (1757-1827). Рисунки Эрнста Неизвестного среди этих примечательных изобразительных прочтений не потеряются. Главная тема их - хаотичность и суетность современной жизни. Иллюстрации эти хороши и как самостоятельные произведения станковой графики, и как нераздельная составная часть единого и цельного организма книги, который задумал и свершил художник­оформитель Леонид Рабичев.

«Книга Иова» в издании «Когелет» открывается двухстраничным распашным фронтисписом, помещенным сразу же вслед за авантитулом. Перед текстом произведения на начальной спусковой полосе дается сравнительно небольшая иллюстрация. В самом же тексте 20 больших рисунков, по 10 в русской и в английской частях. К этому надо добавить 14 рисунков, помещенных в тексте эссе Якова Кумока. Каждому рисунку, как и в «Екклесиасте», на смежной полосе разворота соответствует сравнительно небольшая иллюстрация, являющаяся увеличенным фрагментом основного рисунка. Заверстана эта иллюстрация в оборку, причем сбоку от нее набран текст, к которому относится рисунок. Отпечатан этот рисунок не на целую полосу без полей, как в «Екклесиасте», а с широким полем внизу, оставленным белым. Очевидно, что формат издания не был согласован с художником, ибо иллюстрации не соответствуют формату. А может, Э.Неизвестный просто запамятовал параметры издания, ибо оно выпущено в том же формате 70Ч108 1/16, что и «Екклесиаст». Неудачен цвет, которым воспроизведены иллюстрации - какой­то блеклый серо­коричневый; смотрятся иллюстрации плохо. В этом издательство винит вологодскую типографию «Полиграфист», где книга печаталась.

Вслед за «Екклесиастом» и «Книгой Иова» результатом содружества Эрнста Неизвестного и Якова Кумока стали «Пророки», которые долго не могли найти издателя. Их только в 2005 году выпустило издательство «Прогресс­Традиция». Помог меценат, имя которого в книге не названо. Он же поставил условие: продавать книгу значительно ниже ее себестоимости, с тем, чтобы сделать ее доступной для нашего малообеспеченного читателя. Условие было выполнено.

Роль пророков в библейской истории переоценить трудно. Их проповеди и пророчества отражали настроение народа и вместе с тем открывали ему глаза на те события общественно­политической жизни, которые не всегда были однозначными. Отсюда проистекало и предсказание будущего, далеко не всегда оптимистичное и лицеприятное.

В Библии помещены книги шестнадцати пророков. Четыре из них (Исаию, Иеремию, Иезекииля и Даниила) называют великими, а остальных двенадцать - малыми. Это не характеристика их значения, а всего лишь оценка объема произведений.

К книгам пророков в новом издании несколько искусственно присоединены первые четыре главы библейских «Книг Царств». Тексты, как и в предыдущих изданиях, публикуются на русском и английском языках. Завершает же издание эссе Якова Кумока «Божий человек наедине с людьми».

Иллюстрации Эрнста Неизвестного на этот раз помещены непосредственно в библейском тексте, что, впрочем, ничуть не повлияло на их станковый характер. Дальнейшее развитие получил принцип размещения иллюстраций, найденный в «Екклесиасте». Но фрагмент здесь не увеличен, а наоборот - сильно уменьшен. А сама иллюстрация занимает три полные страницы - нечетную полосу и следующий за ней разворот. Кроме того, «кадрированный» фрагмент иллюстрации вынесен на начальную спусковую полосу каждой книги. Этот прием, придуманный Л.Н.Рабичевым, помогает выделить основную мысль, так сказать кульминационный момент каждого пророчества. Небольшие фрагменты мы найдем и на концевых полосах пророческих книг.

Надо сказать, что Эрнст Неизвестный игнорирует эпизоды пророческих книг, имеющие, так сказать, бытовой характер. В 13­й главе «Книги пророка Даниила» помещен рассказ о богобоязненной Сусанне и двух похотливых старцах, которые захотели овладеть женщиной, когда та мылась в саду. Сюжет этот многократно трактовали живописцы разных времен и народов - от Альбрехта Альтдорфера до Питера Пауля Рубенса. А Эрнст Неизвестный проходит мимо него. Яков Кумок также не комментирует рассказ о Сусанне.

Прочтение ветхозаветных текстов как Эрнстом Неизвестным, так и Яковом Кумоком заслуживает внимания. А может быть, и поощрения. Литературных и художественных премий у нас много, но их не всегда дают тем, кто этого заслуживает. Остается пожелать литератору и художнику продолжить прочтение Священного Писания. А издательству «Прогресс­Традиция» - поддержать их. Хорошо бы, если бы первым на очереди стало Пятикнижие - книги «Бытие», «Исход», «Левит», «Числа» и «Второй Закон». А далее могла бы последовать «Псалтырь».

сайт поздравляет Эрнста Иосифовича с 85-летием, рассказывает о творчестве знаменитого шестидесятника и публикует рекомендации для коллекционеров и инвесторов

Сегодня, 9 апреля 2010 года знаменитому русскому скульптору Эрнсту Неизвестному исполняется 85 лет. Мы поздравляем Эрнста Иосифовича с днем рождения!

Говоря об этом мастере-шестидесятнике, невозможно не упомянуть событие, благодаря которому он, вопреки своей фамилии, стал известен даже в далеких от искусства кругах. Это, конечно же, знаменитая выставка в Манеже 1962 года, где художник вступил в спор с «советским зрителем номер 1» - тогдашним премьер-министром Никитой Хрущёвым. По воспоминаниям очевидцев, глава государства, уже изрядно настроенный на негатив своим окружением - в том числе Михаилом Сусловым, мечтавшим свести счеты с одним из своих номенклатурных соперников, - коршуном налетел на «абстракцистов», в частности на Неизвестного, обрушив на него и других художников, чьи работы ради интриги выставили на втором этаже, поток некомпетентных оценок и попросту брани. А потом - идеологическая комиссия, последствия. Пусть позже Хрущёв сожалел о сказанном тогда в Манеже, а еще позже именно Неизвестный создал надгробие на его могиле, но отголоски Манежа слышались чуть ли не во всей дальнейшей «неофициальной» истории советского искусства. После этой выставки даже тот творческий нонконформизм, что был далек от политики и социальных проблем, обрел ореол диссидентства. За эту славу новым авангардистам пришлось заплатить высокую цену - доступ к зрителю на долгие годы был практически закрыт. Если, как говорил Неизвестный, писателю-диссиденту можно писать «в стол», то что делать скульптору, особенно такому, как он, у которого все грандиозно, все «с большой буквы», все требует немалых средств?.. Устав от чинимых на каждом шагу бюрократических препон, в 1976 году художник, которому уже минуло пятьдесят, принял решение уехать из Советского Союза - в Европу, Швейцарию, а позже, в поиске простора для любимой монументальности, в Америку.

Впрочем, некоторые свои крупные замыслы ему удалось осуществить еще до отъезда. Среди них - 150-метровый декоративный рельеф в Артеке, монумент «Цветок лотоса» для Асуанской плотины (кстати, одна из самых больших в мире скульптур) и надгробный памятник Хрущеву - скульптурная голова, заключенная в контур, одна половина которой является черной, другая белой, что символизирует неоднозначность фигуры советского премьера. В 1956-м Неизвестный начал работу над ключевым проектом - гигантской скульптурной композицией «Древо жизни», своеобразного «гимна человечеству», в котором находит выражение «дуалистическо[e] противоречи[e] человека и природы, человека и второй природы, самого человека». Крона фантастического дерева, охваченная семью листами Мебиуса, напоминает человеческое сердце. Художник задумал возвести огромное сооружение, в которое можно будет войти, настоящий лабиринт, но пока что все варианты скульптуры, увидевшие свет, и близко не подбирались к таким масштабам. Это, конечно же, не отбирает у них внушительности: высота московского «Древа», пустившего корни в 2004 году в деловом центре «Москва-Сити», составляет 7 метров.

Искусство Эрнста Неизвестного отличает эмоциональность и мощь. Он деконструирует человеческую фигуру в духе кубизма, одухотворяя ее бурной экспрессией: герои Неизвестного будто стремятся вырваться за пределы тела. Нередко кажется, что тела в его работах (как в скульптурах, так и в живописи и графике) составлены из отдельных частей, что вызывает ассоциации с роботами или киборгами (очень в духе 1960-х). Эта эстетика придает новую жизнь используемым художником классическим образам - Орфея, кентавра, пророка и т. д. - в полном соответствии с мировоззрением Неизвестного, который делает произведения на вечные темы и верит в научно-технический прогресс. Монументальность и пафос в сочетании с динамизмом сделали Неизвестного востребованным автором городской скульптуры: на его счету потрясающая «Маска скорби» в Магадане, посвященная памяти жертв сталинских репрессий, а также памятник сталинской депортации калмыцкого народа в Элисте.

Пока три первых места в списке самых дорогих аукционных работ, Неизвестного как ни странно, занимают картины. Скульптуры выдающегося монументалиста на арт-рынке появляются в два раза реже, чем живописные произведения. Ценовой рекорд принадлежит тоже картине - композиции «Головы», проданной 29 ноября 2007 года за 42,5 тысячи фунтов (аукцион Christie’s). Эстимейт полотна составлял 8–12 тысяч. На тех же торгах картина «Человек в цепях» принесла 36,5 тысячи при такой же предварительной оценке.

Комментарий редактора:

Ценители творчества художника наверняка согласятся с тем, что стихия Неизвестного - скульптура и графика. А его поздняя живопись, пусть декоративная (даже излишне), пусть правильная и по темам, очевидно лишена пусть не всей, но значительной части первобытной энергии автора, эмоционального буйства, мощи, экспрессии, прославившей скульптора. В этом свете инвесторам стоит внимательнее присмотреться не столько к исполинским полутораметровым холстам с яркой «анилиновой» палитрой (которые в изобилии появились в конце 1980-х - начале 1990-х и активно предлагаются на аукционах), сколько к среднеразмерной скульптуре и очень выразительной графике 1960–80-х годов. Ведь графика, как говорят, - это душа художника.

На мировых аукционах цены мощных хороших рисунков большого размера находятся в диапазоне 8–10 тысяч долларов. Поздняя живопись торгуется в диапазоне 25–40 тысяч долларов, и если эстимейт приближается к 50 тысячам, то шансы найти покупателя уже уменьшаются. Крупная, высотой 50–80 см, скульптура с характерной темой (торсы, кентавры и пр.), отсылающая к 1960-м годам, может стоить 20–50 тысяч долларов. Цена сильно варьируется в зависимости от декоративности и мощи произведения: не самые убедительные экземпляры при прочих равных могут стоить в несколько раз дешевле. В свою очередь, для микроинвестиций стоит рекомендовать компактные, высотой 20–30 см, скульптуры (особенно Неизвестному удавались распятия), которые куда более доступны, не менее выразительны, а по комфорту владения имеют явные преимущества перед массивными вещами.. Сложившиеся ценовые уровни очевидно не соответствуют не только месту художника в истории послевоенного неофициального искусства, но и объективному художественному значению его творчества. Как ни странно это звучит, но новому российскому зрителю, похоже, предстоит открывать художника заново - через значительные выставки, ретроспективы и публикации. И юбилей - отличный тому повод.

сайт поздравляет сегодня не только выдающегося скульптора, но и героя-фронтовика Эрнста Неизвестного с наступающим Днем Победы.

Материал подготовила Юлия Максимова, AI

В искусстве книги Эрнст Неизвестный, также как и в скульптуре, сумел сказать свое слово. Например, он иллюстрировал Данте Алигьери и Самюэля Беккета. Начинал же свой путь в этой области с «Преступления и наказания» Федора Михайловича Достоевского, проиллюстрировав издание, которое было выпущено в серии «Литературные памятники» издательства «Наука». Роман «Преступление и наказание» (1866) - одно из самых замечательных творений человеческого гения. Это роман о России середины XIX века, пережившей эпоху глубочайших сдвигов и нравственных потрясений, роман о герое, вместившем в грудь свою все страдания, боли и раны своего времени. Приводятся многочисленные варианты текста из записных книжек и рукописные фрагменты. Множество вклеек с иллюстрациями Э. Неизвестного. Трудно назвать эту графику "иллюстрациями". Это интерпретации. Это повод для размышления. Это момент истины, открытой Э. Неизвестным.

Ф. М. Достоевский


Раскольников

Между крестом и топором

Licina Раскольников

Арифметика

Черное солнце Раскольникова

Убийство

Болезнь

Мысль-возмездие

Груз убитых

Смеющаяся старуха

Материубийца

Крест Раскольникова

Несвершившееся величие

Вера - отчаянье

Внутренний мир Свидригайлов

Очищение через страдание

Сон. Всеобщее убийство

(с) www.forumdaily.com

"Отпечатанная книга вызвала неудовольствие Комитета по печати помещенными в ней на вклейках оригинальными рисунками Э. Неизвестного. Издание было задержано, им занимался Отдел культуры ЦК КПСС, но иллюстрации все-таки удалось отстоять, тем более, что подписи к ним были напечатаны на смежных текстовых страницах, так что изъять их без разрушения набора не представлялось возможным. Книга получила высокую оценку в русской и зарубежной печати. Между тем появились отклики, оценивающие иллюстрации Э. Неизвестного как субъективные, модернистские, сюрреалистические".

На иллюстрации "Между крестом и топором" изображены два состояния Родиона Раскольникова — до (слева) и после убийства. Через оба лица проходят линии, которые сходятся на голове убитой старухи (посередине). Старуха является мостом из одного духовного мира в другой. Решив проверить свою теорию, Раскольников вступил на этот мост. Однако он совершил ошибку и перешёл в другой мир. Но после смерти старушки этот мост разрушился, и дорога назад исчезла. На протяжении всего романа он ищет дорогу назад. Преступление состарило его: на правом лице — морщины. После преступления он попадает на каторгу. Каторга является мостом в обратную жизнь. Там Раскольников переоценивает жизненные ценности. Весь путь Раскольникова проходит между крестом и топором. У левого лица вместо глаз впадины. Это значит, что Раскольников вступал на этот путь как бы слепым. Прозрел он на каторге, после этого он мог найти дорогу назад.

На иллюстрации изображается рука, держащая головы людей. В руке на переднем плане изображается голова с расколотым черепом. Скорее всего, это череп старухи процентщицы. Рука, держащая головы, — рука Раскольникова. Раскольников, убив старуху, не спасает мир и людей, а наоборот, убивает и губит жизни. На втором плане после старухи изображена голова Лизаветы, далее — Николки. Иллюстрация показывает, что идея Раскольникова о спасении мира ошибочна, убийством он испортил жизнь себе и другим. Поэтому иллюстрация называется «Арифметика». На иллюстрации отражена теория Раскольникова: “За одну жизнь — тысячи жизней, спасённых от гниения и разложения… ведь тут арифметика!” Человек на первом плане — Раскольников. А рука, сдавливающая людей, находится как бы в голове Раскольникова. Голова на переднем плане изображает избранных, необыкновенных, а все остальные — ничтожные людишки, “вши”.

Издание подготовили Опульская Л.Д., Коган Г.Ф.
Серия: Литературные памятники. Москва, Наука, 1970. 808 с., ил. Твердый коленкоровый переплет в суперобложке по рис. иллюстратора, увеличенный формат.
22,2х18 см. Тираж 35000 экз.